Стихотворение: * * *Сергей ЕсенинО Русь, взмахни крылами,
Поставь иную крепь!
С иными именами
Встает иная степь. По голубой долине,
Меж телок и коров,
Идет в златой ряднине
Твой Алексей Кольцов. В руках — краюха хлеба,
Уста — вишневый сок.
И вызвездило небо
Пастушеский рожок. За ним, с снегов и ветра,
Из монастырских врат,
Идет, одетый светом,
Его середний брат. От Вытегры до Шуи
Он избродил весь край
И выбрал кличку — Клюев,
Смиренный Миколай. Монашьи мудр и ласков,
Он весь в резьбе молвы,
И тихо сходит пасха
С бескудрой головы. А там, за взгорьем смолым,
Иду, тропу тая,
Кудрявый и веселый,
Такой разбойный я. Долга, крута дорога,
Несчетны склоны гор;
Но даже с тайной бога
Веду я тайно спор. Сшибаю камнем месяц
И на немую дрожь
Бросаю, в небо свесясь,
Из голенища нож. За мной незримым роем
Идет кольцо других,
И далеко по селам
Звенит их бойкий стих. Из трав мы вяжем книги,
Слова трясем с двух пол.
И сродник наш, Чапыгин,
Певуч, как снег и дол. Сокройся, сгинь ты, племя
Смердящих снов и дум!
На каменное темя
Несем мы звездный шум. Довольно гнить и ноять,
И славить взлетом гнусь —
Уж смыла, стерла деготь
Воспрянувшая Русь. Уж повела крылами
Ее немая крепь!
С иными именами
Встает иная степь. | История: Лежим вчера мы с мужем, культурно так лежим, отдыхаем перед падением в
объятия Морфея.
Он лежит действительно культурно - умную книжку читает. Я же кручусь,
верчусь, ему мешаю. Тут мое внимание привлекла некоторая боль в
определенном интимном месте. Вспоминая, что купаясь, я вполне могла себя
поцарапать некороткими коготками, я пытаюсь произвести наружный осмотр
повреждений.
- Знаешь, - говорю ему, - у меня ТУТ что-то болит.
- Это не я, - быстро отвечает он, боясь быть уличенным в
членовредительстве.
Я, с сожалением признавая, что в этот раз вину не спихнуть и
соответственно не воспользоваться этим (путем, например, выпихивания
любимого из постели за чайком - так как больному месту помочь может
исключительно чай с лимоном, или мороженое, или банан) признаю:
- Да знаю, что не ты.
PS. Долго еще в его глазах читалось молчаливое удивление: "а кто же
тогда?" | |
