Стихотворение: НаездникиАлександр ПушкинУж полем всадники спешат,
Дубравы кров покинув зыбкой,
Коней ласкают и смирят
И с гордой шепчутся улыбкой;
Сердца их радостью горят,
Огнем пылают гневны очи;
Лишь ты, воинственный поэт,
Уныл, как сумрак полуночи,
И бледен, как осенний свет.
С главою, мрачно преклоненной,
С укрытой горестью в груди,
Печальной думой увлеченный,
Он едет молча впереди.
«Певец печальный, что с тобою?
Один пред боем ты уныл,
Поник бесстрашною главою,
Бразды и саблю опустил.
Тебя ль мы зрели под мечами
С спокойным, дерзостным челом,
Всегда меж первыми рядами,
Все там, где битвы падал гром?
Ужель, невольник праздной неги,
Отрадней мир твоих полей,
Чем наши бурные набеги
И ночью бранный стук мечей?»
Но медленно певец печальный
Главу и взоры приподнял,
Взглянул угрюмо в сумрак дальный
И вздохом грудь поколебал.
«Глубокий сон в долине бранной;
Одни мы мчимся в тьме ночной.
Предчувствую конец желанный,
Меня зовет последний бой.
Расторгну цепь судьбы жестокой,
Влечу я с братьями в огонь;
Удар падет... — и одинокой
В долину выбежит мой конь...
О вы, хранимые судьбами
Для сладостных любви наград;
Любви бесценными слезами
Благословится ль ваш возврат?
Но для певца никто не дышит,
Его настигнет тишина;
Эльвина смерти весть услышит,
И не вздохнет об нем она...
В минуты сладкого спасенья,
О други, вспомните певца,
Его любовь, его мученья
И славу грозного конца». | История: Насчет надувной резиновой лодки, с моим приятелем как-то вышел казус
весьма занятный. Михаил был большим любителем рыбалки, и как-то накопил
денег на надувную резиновую лодку. Естественно, отметил это дело (тихо
сам с собою), решил проверить, накачал, сел в нее и немного закемарил.
"Просыпаюсь - от того, что плыву куда-то, - рассказывал он нам на
следующий день, - люстра качается, шкаф куда-то едет... А ведь выпил-то
всего стакан!".
Все дело в том, что жил он наверху 14-этажной "башни", а в тот вечер
было знаменитое бухарестское землетрясение 197. (не помню точно) года,
отголоски от которого парой баллов дошли до Москвы. Люстры тогда
качались везде, и многие москвичи, жившие повыше, провели ночь на улице,
перепугавшись с непривычки. Но для Михаила совпало замечательно. | |
