Товарищи, позвольте без позы, без маски —
Как старший товарищ, неглупый и чуткий,
Поразговариваю с вами, товарищ Безыменский,
Товарищ Светлов, товарищ Уткин.

Мы спорим, аж глотки просят лужения,
Мы задыхаемся от эстрадных побед,
А у меня к вам, товарищи, деловое предложение:
Давайте, устроим веселый обед!

Расстелим внизу комплименты ковровые,
Если зуб на кого — отпилим зуб;
Розданные Луначарским венки лавровые —
Сложим в общий товарищеский суп.

Решим, что все по-своему правы.
Каждый поет по своему голоску!
Разрежем общую курицу славы
И каждому выдадим по равному куску.

Бросим друг другу шпильки подсовывать,
Разведем изысканный словесный ажур.
А когда мне товарищи предоставят слово —
Я это слово возьму и скажу:

— Я кажусь вам академиком с большим задом,
Один, мол, я жрец поэзии непролазных.
А мне в действительности единственное надо —
Чтоб больше поэтов хороших и разных.

Многие пользуются напостовской тряскою,
С тем чтоб себя обозвать получше.
— Мы, мол, единственные, мы пролетарские... —
А я, по-вашему, что — валютчик?

Я по существу мастеровой, братцы,
Не люблю я этой философии нудовой.
Засучу рукавчики: работать? драться?
Сделай одолжение, а ну, давай!

Есть перед нами огромная работа —
Каждому человеку нужное стихачество.
Давайте работать до седьмого пота
Над поднятием количества, над улучшением качества.

Я меряю по коммуне стихов сорта,
В коммуну душа потому влюблена,
Что коммуна, по-моему, огромная высота,
Что коммуна, по-моему, глубочайшая глубина.

А в поэзии нет ни друзей, ни родных,
По протекции не свяжешь рифм лычки.
Оставим распределение орденов и наградных,
Бросим, товарищи, наклеивать ярлычки.

Не хочу похвастать мыслью новенькой,
Но по-моему — утверждаю без авторской спеси —
Коммуна — это место, где исчезнут чиновники
И где будет много стихов и песен.

Стоит изумиться рифмочек парой нам —
Мы почитаем поэтика гением.
Одного называют красным Байроном,
Другого — самым красным Гейнем.

Одного боюсь — за вас и сам, —
Чтоб не обмелели наши души,
Чтоб мы не возвели в коммунистический сан
Плоскость раешников и ерунду частушек.

Мы духом одно, понимаете сами:
По линии сердца нет раздела.
Если вы не за нас, а мы не с вами,
То черта ль нам остается делать?

А если я вас когда-нибудь крою
И на вас замахивается перо-рука,
То я, как говорится, добыл это кровью,
Я больше вашего рифмы строгал.

Товарищи, бросим замашки торгашьи
— моя, мол, поэзия — мой лабаз! —
Все, что я сделал, все это ваше —
Рифмы, темы, дикция, бас!

Что может быть капризней славы и пепельней?
В гроб, что ли, брать, когда умру?
Наплевать мне, товарищи, в высшей степени
На деньги, на славу и на прочую муру!

Чем нам делить поэтическую власть,
Сгрудим нежность слов и слова-бичи,
И давайте без завистей и без фамилий класть
В коммунову стройку слова-кирпичи.

Давайте, товарищи, шагать в ногу.
Нам не надо брюзжащего лысого парика!
А ругаться захочется — врагов много
По другую сторону красных баррикад.